Рейтинговые книги
Читем онлайн Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - Ле Корбюзье

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 64
учреждения становится гораздо продуктивнее с помощью технической рационализации: почта, телефон, телеграф, пневматическая почта и так далее способствуют улучшению психофизиологических условий: роскошь, совершенство, достоинство сооружения в целом – холлы, лифты, сами офисы (тишина и чистый воздух). Как тут не вспомнить к слову деловые конторы Парижа; ах! Бедные конторы, нищета и обыденность, непредвиденное снижение рабочего духа – эти входы, эти уродливо-комичные, дурацкие лифты, эти мрачные убогие вестибюли и череда темных офисов, окнами выходящих на шумные улицы или в жалкие дворы. Ах, да перестаньте уже отстаивать «милое» очарование этих жалких заведений в духе господина Оме [38], где всё, вообще всё непродуктивно. Повторяю: где истреблен дух. И вот уже Рокфеллер-центр в Нью-Йорке, а также небоскреб Хау и Лескейза [39] в Филадельфии своими удобными и благородными холлами перед лицом всего мира доказывают достоинства нового времени.

Не могу отказать себе в удовольствии сказать здесь о подлинном великолепии картезианского небоскреба: об открывающемся из каждого офиса через прозрачные стекла бодрящем, живительном, оптимистическом, лучезарном виде на простор. Простор! Этот ответ на чаяния человека, это дарованное дыханию легких и биению сердца облегчение, возможность видеть далеко, с высоты бесконечный, бескрайний простор. Видеть солнце в чистом и свежем воздухе, подаваемом механическим оборудованием. Вам хочется поддерживать ложь лицемерных заверений, порочить светлые факты, умничать, требовать «доброе старое окно», впускающее в помещение зловоние городских улиц, шум, сквозняки и целый рой мух или даже комаров? Вот уже тридцать лет я посещаю парижские конторы; разговоры, прерываемые шумом, затхлая атмосфера, взгляд, натыкающийся на стены расположенных в десяти метрах от окон домов, темные закоулки, полумрак и так далее. Нельзя допустить, чтобы лжецы и впредь отрицали достижения нового времени и своим страхом мешали поменять старое на новое, препятствовали тому, чтобы город или города двигались навстречу своей радостной судьбе.

Небоскребы в Нью-Йорке слишком маленькие и их слишком много. Они служат доказательством новых измерений и нового инструментария; а также доказательством того, что отныне всё может предприниматься на основе нового общего плана, единого плана – пространство и высота.

Их история связана с вопросами материальной заинтересованности и честолюбия. Высокие здания построили на Уолл-стрит, потому что необходимо было сгрудиться вокруг Биржи, чтобы действовать оперативно. Мы видим, как возникают каньоны, ужасные и глубокие трещины, улицы, каких доселе еще никто никогда не видел. Впрочем, не такие уж уродливые! Я бы даже сказал, они производят очень сильное архитектурное впечатление, достойное улочек Руана или Тулона с утверждением величия и напряженности, хорошо подходящих, чтобы внушить отвагу и упорство. Чуть позже я скажу об одном из наиболее выдающихся сооружений мира: фигуре Вашингтона, выделяющейся на фоне дорических колонн Федерал-холла у входа в скалистое ущелье небоскребов Уолл-стрит. Небоскребы, порожденные рациональным состоянием Уолл-стрит, берут свое начало отсюда, здесь придавая городу мистическую привлекательность и предлагая прибывшему издалека морем путешественнику возвышенную идею американской судьбы, прежде чем получасом позже, когда судно входит в непосредственный контакт с рекой Гудзон, внезапно огорошить его своей дикостью и грубостью.

Тогда они уступают место многокилометровым пространствам городских no man’s land [40], застроенным низкими, в основном убогими домами из закопченного красного кирпича. И снова внезапно возникают в Мидтауне (Среднем Манхэттене), гораздо выше, задуманные более «архитектурно» и облеченные одной миссией: провозгласить имя собственное, имя финансового преуспеяния, удачи, власти денег. Так в Средние века в Сан-Джиминиано, в Тоскане, борьба за господство между знатными семьями городка привела к последовательному появлению безумно высоких башен, раз от разу становящихся еще более высокими. Высота свидетельствовала о торжестве одной семьи и крахе другой. Сан-Джиминиано похож на подушечку для булавок, его вид восхищает туриста, дразня рассудок. Ощетинившаяся красота – красота, ну да, почему бы и нет? Разве не столбенеем мы от восхищения при виде мощи природных катаклизмов, стоящих торчком скал, Ниагарского водопада, Альп или Каньонов. От ощущения катастрофы? В Нью-Йорке игра ведется в среднем на высоте трехсот метров – игра небоскребов, спорт небоскребов. Ох уж эти великие безумцы – американцы, хорошо же они повеселились! Соревнование – футбольные матчи, бокс, опасные ковбойские развлечения – способ ощутить и проявить присутствие духа. От одного нового небоскреба к другому – это «Утехи любви»; флоралии (литературные конкурсы) [41], потому что, когда люди что-то сооружают, они смеются, веселятся, устраивают фейерверки: венчают успех. Трубадуры нового времени воспевают своих возлюбленных. Это было время «процветания» – вчера, с 1920 до 1929 года. Друзья! Теперь всё по-новому, мы переживаем расцвет молодости мира, и где-нибудь на свете, на Манхэттене, уже появились белые соборы.

Они божественно прекрасны, наивны, трогательны, они такие дурацкие. Я восхищаюсь воодушевлением, которому удалось взметнуть их в небо. На олимпиадах прыгуны с шестом побивают мировые рекорды. Небоскребные рекорды.

Когда дело было сделано, наступила смерть города, снизу. Почва была убита. Здравый смысл в замешательстве. Занятые по горло власти опрометчиво допустили это. Однако вмешались, чтобы еще расцветить эти флоралии. Законовед озабочен тем, чтобы не дать тьме среди бела дня накрыть городские улицы. Опирается ли подобное намерение на разумные доводы? Никогда еще законы не устанавливались настолько вопреки здравому смыслу. Предписания запрещают небоскребу вертикально возноситься на своем основании; небоскреб примет форму пирамиды, отодвинется от улицы, уклонится в сторону и явится как шпиль в окружении других шпилей. Чертежи, иллюстрирующие закон, доказывают, что картезианский дух отсутствует в этом прелестном безумии: хотели «сделать красиво», «сделать живо», «сделать победоносно». Хотели увенчать город короной бесчисленных соборов. В нынешнем двадцатом веке стальных каркасов, веке big money [42], всё было принесено в жертву одной, в некотором смысле бескорыстной, идее. Обсуждение не затянулось, как у нас, на пятьдесят лет споров между собраниями архитекторов, опирающихся на смотры и выставки выполненных на бумаге проектов. Нет. США – это США: всё было построено с необычайной скоростью; город вознесся вертикально вверх, каждый месяц или каждые три месяца, я уж не знаю, новый небоскреб. Или небоскребы? Город полон ими, небо полно ими, снизу это выглядит громадным жертвенным костром. Чтобы никто не утверждал с легкостью, будто американцы только и делают что тщательнейшим образом подсчитывают доллары. Здесь они представили доказательство силы своего воодушевления, своего юношеского чистосердечия, своих нежных излияний.

В это эпическое время в Париже – Париже, встревоженном новыми возгласами, ответственные за судьбу города эдилы тоже пытались диктовать законы: разрешенные доселе семиэтажные здания слишком высоки; необходимо законодательно ограничить их высоту до пяти этажей. Речь шла в частности о

1 ... 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - Ле Корбюзье бесплатно.
Похожие на Когда соборы были белыми. Путешествие в край нерешительных людей - Ле Корбюзье книги

Оставить комментарий